Посвящается моей дочери
Мое детство было счастливым. Я не помню ничего такого что омрачало бы мое существование, если не считать ссор с братом, который был всего лишь на неполных 2 года младше меня. Ссоры происходили из-за детской ревности и соперничества за любовь родителей. Мне казалось, что брата любят и балуют больше чем меня. Но стоило мне заболеть чем-нибудь и я переставала так думать, потому что становилась объектом повышенного родительского внимания. Дискомфорт от лежания в постели, уколов и лекарств родители компенсировали тем, что дарили мне игрушки и сидя около моей кроватки читали сказки. Однажды, когда я вернулась домой после выписки из больницы, в которой я пролежала почти 2 месяца, в квартире стояло обещанное родителями пианино.
Я была резвым и смышленым ребенком, поэтому меня любили не только родители, но и их друзья, знакомые и соседи. Вообщем почти все, кроме бабушек. Бабушки моих сверстников меня не любили, они считали что я дерзкая, избалованная и подаю дурной пример их внукам.
В свои 6 лет я мало чего боялась. Я не боялась темноты, незнакомых людей, животных, прыжков с высоты, падений и ссадин. Единственное чего я боялась, так это насекомых. Эта боязнь, которая называется красивым словом “инсектофобия” у меня осталась на всю жизнь. Я с детства не люблю прогулок на природе и бабочек.
И вот, в один из прекрасных дней моего счастливого детства я узнала что такое страх.
День начался с моего отказа идти в садик. Сначала я долго лежала в постели, притворяясь спящей, потом у меня неожиданно “заболел” живот. Маме ничего не оставалось как взять меня с собой на работу. Я любила ходить на работу к родителям, там было интересно и не было “тихого часа”. Родители были заняты в своих кабинетах и я была предоставлена самой себе. Больше всего мне нравился буфет и буфетчица, мамина знакомая. Буфетчица в кружевной наколке и в белоснежном накрахмаленном фартучке в моих глазах была принцессой. Я не спрашивая родителей брала у нее разные лакомства. В конце рабочего дня мама платила за съеденные мной конфеты и пирожные, но я этого не видела и думала, что красивая тетя-буфетчица мне их дарит.
Во внутреннем дворе здания торгового представительства был садик с маленьким бассейном. Летом дворник протянув через газон шланг наполнял его водой. Стенки и дно бассейна были украшены мозаичными рыбками с выпуклыми глазами из цветного стекла. Мне нравилось стоять в теплой, нагретой солнцем воде и наступать босыми пятками на гладкие стеклянные глаза разноцветных рыб. Другим моим любимым занятием было стучать по клавишам печатной машинки папиной секретарши.
Это был обычный день. Я сидела в вестибюле на диванчике и ждала маму, чтобы идти вместе на обед. Мама работала на первом этаже, в консульском отделе и ее комната, расположенная в самом в начале коридора всегда была полна людьми.Слышался стук печатной машинки, звонки телефона и разговор. Иногда мама выходила, чтобы посмотреть как я сижу и болтаю ногами и уходила обратно.
Вдруг раздались громкие голоса и шум, настежь отворились входные двери и два незнакомых дяди в синих халатах и с зелеными брезентовыми рукавицами начали вносить и ставить на пол вестибюля деревянные ящики разного размера. Запахло деревом. Этот запах струганых досок мне был знаком.Так пахло на веранде нашей казенной дачи. Рабочие втащили последний большой, длинный, и видимо очень тяжелый ящик и поставили его вдоль стены. Я встала и пошла осматривать ящики.На некоторых из них были нарисованы рюмки и незнакомые буквы. Пришла папина секретарша пересчитала ящики, что-то записала в блокноте и ушла.
Через некоторе время двери опять отворились и в вестибюль вошли дяди в костюмах и галстуках и с ними папин шофер. Двое внесли еловый венок, перевитый широкой чёрной лентой с надписью золотом. К запаху дерева добавился знакомый запах новогодней ёлки. Мне хотелось подойти потрогать венок, но я постеснялась взрослых, которые не уходили, а стояли тут и разговаривали.
Я подошла к папиному шоферу и спросила “зачем летом елка?” Он ответил, что это для одного умершего дяди. Я спросила: “ А что бывает, когда человек умирает?” Дядя шофер не ответил, потому что разговаривал с другим дядей. Я похлопала по карману его пиджака и повторила вопрос. Он быстро, чтобы отвязаться от меня сказал: “Когда человек умирает его кладут в ящик и закапывают в землю”. Сказанное им оказало на меня сильное впечатление. Я с ужасом подумала: “Там под землей темно, холодно и грязно”. Мысль о том, что человека оставят одного лежать под землей меня взволновала и испугала.
Я посмотрела на большой длинный ящик и подумала:” вот этот ящик, в которым лежит несчастный умерший, которого скоро закопают”. Я подошла к ящику и увидела на крышке надпись черными чернилами. По буквам я прочитала имя своего отца. “Не может быть!”,-ужаснулась я,- “в ящике мой папа?! утром он был жив, мы вместе приехали сюда, он был весел и всю дорогу в машине разговаривал с мамой.Когда он умер?” Ужас и страх охватили меня, мне вдруг стало жарко, как будто меня укутали в одеяло.
Я быстро поднялась по лестнице на второй этаж и распахнув тяжелую дверь вбежала в рабочий кабинет отца. Папа сидел за письменным столом и нагнув голову читал какие-то бумаги. Я остановилась посередине комнаты тяжело дыша. Папа поднял голову, нахмурился и опять склонился над столом. Я вышла и села на стул в приемной. “ Как хорошо”- радостно думала я, -“ как хорошо, что папа вылез из этого ящика, он не умер, он сидит у себя в кабинете и его не будут закапывать в землю”.
Я спустилась обратно в вестибюль в надежде увидеть открытый и пустой ящик. К моему великому ужасу ненавистный ящик по-прежнему стоял наглухо закрытый и придвинутый к стене. Меня опять охватил страх: “как? а кто тогда сидит в кабинете?Неужели это был не папа? Так он жив или умер? В ушах у меня зашумело и мне опять стало жарко. Подгонямая страхом я во второй раз взбежала наверх и опять увидела отца, сидящим за столом в своем кабинете. Я громко позвала его. “Что?”-спросил он и погрозил мне пальцем, предупреждая чтобы я не шумела. Я побежала вниз, теперь полностью уверенная, что ящика больше нет или я найду его открытыми пустым. Но проклятый ящик все также стоял у стены. “Почему этот ящик всё еще здесь, если папа живой сидит наверху? Это был мой папа, я разговаривала с ним, он мне даже погрозил пальцем!” Теперь я уже совсем запуталась и не знала что думать. Страх не отпускал меня.
Настал обеденный перерыв, по вестибюлю начали ходить люди, захлопали двери. Я продолжала стоять у ящика, когда ко мне подошла мамина сослуживица и повела меня в столовую. Посадив меня за стол она ушла и скоро вернулась с подносом уставленным тарелками. Рядом села другая тетя и они весело переговариваясь начали есть. У меня пропал аппетит и запах еды был мне неприятен. Незнакомая тетя закончив обед ушла. Мамина сослуживица заметив, что я ничего не ем спросила: ”Что с тобой?” Набравшись смелости я рассказала ей обо всем, что меня мучило.Дрожащим голосом я рассказала про ящик, про то как бегала смотреть на папу, про то как я боюсь, что папа умрет и его закопают. Сначала она слушала меня и улыбалась, но потом вглядевшись в мое несчастное лицо перестала улыбаться, попросила меня подождать и вышла. Она вернулась быстро, вместе с мамой. Видимо мама уже знала, что со мной происходит, потому что они обе смеялись и люди за столиками оборачивались на них. Мама успокоила меня и сказала, что после обеда мы пойдем к папе.
Мама одна пошла в кабинет папы, недолго пробыла там и вышла вместе с ним. Когда мы втроем спустились в вестибюль, там нас ждал рабочий. Он был в том же синем халате, но без рукавиц и с молотком в руке. Он снял железныe обручи с ящика, вынул гвозди и крышка со скрипом открылась. Я заглянула внутрь и увидела лежащее сверху что-то похожее на мочалку. Под мочалкой были уложены завернутые в мешковину рулоны. Родители мне объяснили, что это ковры присланные на международную промышленную выставку. Получателем грузов, как торговый представитель является мой папа, поэтому на крышке ящика написали его адрес и имя. Я слушала и смотрела на открытый ящик, на тюки, на папу, на маму и постепенно успокаивалась.
Вернувшись с родителями домой, со свойственной детям легкостью я забыла про этот случай, но страх как физическое ощущение чего-то очень тяжелого, которое давит на голову и от которого становится жарко, тошнит и шумит в ушах закрепилось в моем сознании. Во взрослой жизни мне не раз приходилось испытывать страх, но этот детский страх и все ощущения, связанные с ним мне запомнились на всю жизнь.
УБ, август 2017