Quest for the fearless commissioner to fight corruption
Президент Х.Баттулга, в своей речи на открытии весенней сессии Великого государственного хурала (ВГХ, парламента) сказал, что “общественных средств не хватает и половина монгольских граждан живет за чертой бедности. Крупные коррупционные дела не доводятся до конца и необходимо менять руководство Управления по борьбе с коррупцией (УБК).” З.Энхболд, глава администрации Президента Монголии заявил, что на основании результатов публичного опроса, в течение недели будет озвучена кандидатура генерального комиссара по борьбе с коррупцией с последующим представлением ее в ВГХ.
Для любого, кто получит это назначение, оно станет нелегким испытанием, так как наше небольшое тесное общество состоит сплошь из друзей и знакомых. Первый комиссар по борьбе с коррупцией, Б.Дангаасүрэн умер заграницей при невыясненных обстоятельствах, следующий глава Управления, Ч.Сангарагчаа получил срок и отсидел в тюрьме, третий по счету руководитель Н.Ганболд, подал в отставку по собственному желанию, его сменил на этом посту, четвертый генеральный комиссар Х.Энхжаргал. По воле президента Х.Энхжаргал находится на грани увольнения, хотя он проделал “большую” работу, которая заключалась в поголовных арестах ответственных чиновников и среди них двух бывших премьер-министров.
Пожалуй, на эту должность нужно назначить иностранца, тогда бы количество взяток и случаев злоупотребления служебными полномочиями в Монголии значительно сократилось.
В 1970-х годах победить мафию (triad) в Гонконге помогло назначение на пост начальника полиции англичанина, а недавно судьями высших апелляционных судов Гонконга избрали женщин-граждан Великобритании и Канады.
Кто бы ни возглавил борьбу с коррупцией, настало время выполнить следующие три задачи:
Первое. Заняться перетряской “неприкосновенных” партий
Монголия на протяжении 28 лет строит демократию и 22 года борется с коррупцией. Закон о противодействии коррупции впервые у нас приняли в 1996 году. В 2002 году была даже провозглашена национальная антикоррупционная программа. Монголия присоединилась к Конвенции ООН против коррупции 2003 года, и наш парламент ратифицировал ее в 2005. В 2006 году Монголия обновила закон о противодействии коррупции, в 2007 было создано Управление по борьбе с коррупцией (УБК). В 2016 году мы приняли программу по борьбе с коррупцией до 2023 года. Но как тогда понимать то, что принимаются сотни антикоррупционных законов и правовых актов, а масштабы коррупции растут?
УБК разоблачает коррупционеров, но их дела разваливаются в судах, а осужденных к заключению амнистирует Президент. Как это прикажете понимать?
Ответ на этот вопрос можно найти в Главе II Конвенции ООН против коррупции, которая гласит: “Каждое государство обеспечивает наличие органа, осуществляющего предупреждение коррупции и прозрачность в финансировании политических партий и выборов.” Монголия выполнила первое условие, учредив в 2007 году УБК, но его руководство во все времена было насквозь политизировано. Что касается второго требования конвенции о прозрачности финансирования, то власти на протяжении 10 лет, притворяясь несведущими всячески оттягивали его выполнение и только в 2018 году якобы “ запланировано” его осуществление.
Таким образом, латентность финансовых источников политических партий является причиной глубокой коррумпированности власти; зашкаливания показателей госдолга; обогащения госслужащих на фоне обеднения частных предпринимателей и увеличения разрыва в доходах населения. Деятельность политических партий, по очереди или коалиционно приходящих к власти в стране, на протяжении уже многих лет находится вне общественного контроля. Правящие партии Монголии стали “неприкосновенными”, а политики ухитряются не “замечать слона в комнате”.
Кто бы ни был назначен генеральным комиссаром, народ ждет от него, что в первую очередь, он будет добиваться публикации аудиторских заключений и финансовых отчетов политических партий и бухгалтерских документов, связанных с проведением выборов; что он привлечет к ответственности партийных руководителей, нарушивших закон.
Второе. Возврат утерянных средств
Глава V Конвенции ООН содержит положение, “которое требует, чтобы государства-члены возвращали украденные средства” и оно стало стимулом присоединения к Конвенции многих развивающихся стран. В государствах со слабым законодательством и недостаточным опытом общественного управления, где не властвует и не соблюдается закон, совершается много коррупционных преступлений. Лицам, присвоившим общественные средства назначают уголовное наказание, а вернуть украденного имущество не удается.
Классический пример такого государства это-Монголия. В нашей стране не только отсутствует практика возвращения украденного общественного имущества, но и предоставляется возможность преступникам уклоняться от уголовного преследования. Выявляется много крупных коррупционных преступлений, но они оказываются вытеснены другими, более резонансными и соответственно забываются. Нередко, многолетнее судебное разбирательство, затянувшиеся следственные процессы с возвратом дел на доследование, подача апелляционных жалоб заканчиваются вынесением “символического” приговора. В случаях группового расхищения общественной собственности, часто один из фигурантов дела берет на себя всю ответственность, получает минимальный срок тюремного заключения и вскоре освобождается по амнистии. Сегодняшнее монгольское правосудие безразлично относится к вопросам компенсации за причиненный ущерб и возврата украденной собственности.
Зачастую отбывшие наказание коррупционеры, как “безвинно пострадавшие” возвращаются на свои должности.
Монгольским правоохранительным и судебным органам не хватает опыта, чтобы организовать возврат из-за границы незаконно нажитого имущества и вовлечь его в экономический оборот. Время требует от нас незамедлительного заключения договора о правовой помощи и правовых отношениях с определенными зарубежными государствами. Восстанавливать справедливость надо начинать с возврата украденного. Президент М.Саакашвили сумел вернуть в Грузию все украденные средства.
В рамках реализации антикоррупционной компании “Охота на лис” Китай вернул вывезенные капиталы. За период с 2014 года по настоящее время, из 70 зарубежных стран в КНР было возвращено 2020 экономических преступников, в том числе 342 бывших госчиновника и конфисковано имущество на сумму в 1.14 млрд. долларов США.
Третье. Утвердить новый общественный порядок
В Скандинавских странах, где очень низкий уровень коррупции существует, как отмечают исследователи, одна особенность, которая заключается в “формировании в общественном сознании, нетерпимости к проявлениям коррупции”. Такой общественный порядок создает, защищает и бережет почву для антикоррупции. Суть данного социального порядка заключается в том, чтобы каждый человек во всем был скромен и умерен (moderation), был выдержан и контролировал себя (self-control), обладал чувством общего блага (sense of common goods).
Наше общество не протестует против открытого, мошеннического захвата, незаконного огораживания и застраивания публичных земель, горных падей, водоохранных и парковых зон. Мы также не противостоим тем, кто устроился на государственную службу не благодаря своим способностям и таланту, а “по блату” и ворует бюджетные деньги. Заветной мечтой некоторых из них становится вступление в партию ради того, чтобы с большей изобретательностью присваивать госбюджетные средства. В Монголии коррупция стала социальной нормой и элементом культуры. Например, граждане Румынии и Армении проводят акции против коррупции.
Кто бы ни номинировался на должность генерального комиссара, без полномасштабной реализации трех вышеназванных задач, без избавления от коррупции, стреножившей развитие страны мы не сможем вытащить Монголию из трясины безработицы и бедности. Неужели мы хотим оставить коррупцию в наследство своим детям?
2018.05.02